Вячеслав Касинеров: подходы к признанию людей политзаключёнными устарели

Заключённых по “политическим” делам в Беларуси намного больше, чем признано правозащитниками. Ещё летом Следственный комитет сообщил о возбуждении почти 5000 дел в связи с протестами. На данный момент в Беларуси всего 884 политзаключённых.

Но есть альтернативный расчёт. В списках инициативы Dissidentby по состоянию на 23 ноября — 1454 человек. Также далеко от пяти тысяч, обозначенных силовиками, но почти вдвое больше, чем у правозащитников.

В чём причина такой разбежки и почему в Беларуси устарели подходы к критериям признания людей политзаключёнными — рассказывает Еврорадио активист Dissidentby Вячеслав Касинеров. 

Вячеслав: Критерии признания людей политзаключёнными были оптимизированы правозащитниками в странах СНГ ещё в 2012-2013 годах. К сожалению, подход к ним морально устарел. Это произошло, потому что власть очень долго и усердно вытачивала и отрабатывала на активистах различные механизмы, которые помогали ей слепить в глазах общества из человека уголовника. 

В то же время его преследование очевидно касалось гражданской позиции и активности. По итогу — статьи, по которым обвиняется человек, чаще всего постулируются как хулиганство и тому подобное.  

Возможно ли защищать себя, применяя физическую силу в результате провокаций? Вот главный вопрос, который мы поднимаем уже много лет. 

В качестве примера приведу кейс Дмитрия Полиенко. Вспомним его последнее уголовное преследование, когда он был вынужден защищать себя с помощью газового баллончика. В результате на него навесили пять уголовных статей, четыре из которых были исключительно политические. 

Из-за общественного резонанса Дмитрий не получил тот ужасающий срок, который ему запрашивали, — шесть лет колонии строгого режима. Но заметим: он так и не был признан политзаключённым правозащитными организациями, которые работают дольше нас. 

Ещё один кейс Святослава Барановича, который защищал людей от непонятных мужчин спортивного телосложения, которые остановили троллейбус недалеко от площади Бангалор и, избивая пассажиров, вытягивая за волосы девочек, закидывали их в автобусы. Он вступился: будучи боксёром, дал кому-то по лицу, что нормально — предотвращать какие-то действия очевидно преступного характера, происходящие у тебя на глазах. Как оказалось, это были сотрудники без формы, которые, не представляясь, применяли непропорциональное насилие. Святослав также не был признан политзаключённым.

Еврорадио: Правильно, что провалами в критериях в своих целях сегодня пользуется власть?

Вячеслав: Правильнее сказать — не провалами в самих критериях, потому что мы ими тоже пользуемся, а подходом к ним. Для сохранения своего лица и деятельности правозащитники уже много лет используют критерий, что политзаключённый — это однозначно тот, кто не применял никакую силу во время своих политических манифестаций, например, даже если речь касается самозащиты или защиты окружающих. 

Если раньше власть лавировала и пыталась делать из активистов уголовников путём провокаций, сейчас это делается абсолютно открыто, никто не пытается лавировать перед Западом. Но почему-то правозащитное сообщество, работающее в Беларуси давно, продолжает использовать материалы судов, которые могут быть основаны на пыточных показаниях и пренебрежении всеми правами и возможностями заключённого. Они продолжают гнуть свою линию и использовать подход, при котором, если на человека напали и он кого-то в ответ толкнул, это уже может быть причиной не признавать его политзаключённым. 

Еврорадио: Что можно сделать?

Вячеслав: Мы избрали и предлагаем поддержать подход с презумпцией невиновности. Учитывая правовой коллапс в Беларуси, мы заявляем, что человек должен быть признан политзаключённым до тех пор, пока в случае какой-либо ситуации не будет доказано, что он действительно виноват в рамках демократического независимого судебного разбирательства в отсутствие репрессивных практик в демократической стране. До этого момента мы утверждаем, что этот человек является политзаключённым.     

Еврорадио: Но тогда политзаключёнными можно будет назвать, наверное, очень много людей. На сегодня в ваших списках уже 1449 человек... Как вы узнаёте о них?

Вячеслав: Способов очень много: нам часто пишут представители независимых СМИ, рассказывают, что писали о каких-то заключённых, и дают контакты родственников. Мы общаемся, думаем, чем помочь. Новости сообщают также люди, которые выходят из-под стражи. 

Узнавая о той или иной ситуации, мы начинаем добиваться, чтобы к заключённым допустили адвокатов, которые смогут получить какую-то уже более подробную информацию в рамках дела. И тогда уже смотрим, кого заносить в списки. 

Поэтому мы уже имели рабочие схемы, как к кому обращаться, писать, что делать дальше. Я сам прошёл политическое заключение, поэтому мы знаем, как это работает. К 2020 году подошли во всеоружии. 

Главный наш принцип — сделать такую сеть солидарности, в которую будет так или иначе включён каждый. Добавлю, что у нас нет никакой жёсткой конфронтации с правозащитниками, которые придерживаются другого подхода. Мы так или иначе обмениваемся информацией со всеми, кто вовлечён в адвокатскую, материальную, информационную помощь людям, пострадавшим от политического преследования.

Еврорадио: Чтобы обратить внимание общественности на полное число политзаключённых и преследуемых по политическим мотивам беларусов, вы выступаете с заявлением “О чрезвычайной политической ситуации в Беларуси и числе политических заключённых”. Многие ли вас в этом поддержали?

Вячеслав: Мы наконец написали это заявление, обосновали и выложили. Работали очень серьёзно над ним два месяца. Изначально нас поддержало около 12 организаций, теперь 41. Заявление открытое, и к нему могут присоединяться все, в том числе СМИ. 

Мы постоянно просим журналистов озвучивать большое число заключённых по политическим мотивам. Даже Следственный комитет сообщает о том, что было возбуждено почти 5000 дел, значит, они признают политический мотив. Почему тогда мы говорим про 884?