Накануне национального отбора на “Евровидение-2018” в студию Еврорадио пришли композитор и продюсер Макс Алейников и журналист “Комсомольской правды в Беларуси” и член жюри нынешнего отбора Сергей Малиновский. Рассуждаем, почему наши звёзды стали покупать песни на конкурс у зарубежных авторов, нужно ли голосование зрителей в финале отбора и кто принесёт Беларуси долгожданную победу. Смотрите видео-версию разговора:
Малиновский: То, что белорусские артисты обратились к иностранным авторам, говорит о неверии в собственные силы. Сейчас в пресс-релизах модно подчёркивать, что трек написал автор песни Шерифович и так далее. То есть, чем больше пафоса, тем это должно вызвать больший авторитет у слушателей. Не знаю, сработает ли такое. Есть, я так понимаю, архивы песен, куда известные авторы выкладывают свои треки, и ты можешь купить их или не купить. Но, явно, они выкладывают не лучшие песни, лучшие предлагают известным артистам. Из того, что я слушал, я не услышал ни одной песни, достойной "Евровидения".
Алейников: Но вопрос не в авторе, выкладывает он лучшее или худшее, вопрос в исполнителе, который покупает. Для того чтобы выбирать лучшее из лучшего, надо в лучшем ориентироваться. А исходя из того, что выбирают наши артисты, проблема в ориентировании есть. Дело в неправильно поставленных целях. То есть, если бы люди, которые выбирают себе песню, выбирали её для того, чтобы выиграть "Евровидение", они бы ещё раз подумали.
Малиновский: Мы не сделаем европейский хит, потому что находимся не в авангарде музыкального марафона. Мы можем выехать за счёт иронии или чего-то очень необычного и самобытного. Пока в нашем отборе я этого не вижу... Если бы я был Белтелерадиокомпанией, мне было бы очень важно сделать интересный концерт, имею ввиду финал, такой, чтобы его смотрели. То есть, я бы собрал не правильных артистов с правильными песнями, а совершенно разноплановых, чтобы было о чём спорить. С этой точки зрения я совершенно спокойно выберу 15 артистов, которые могут участвовать в финале, но я же не один в жюри.
Алейников: Есть два варианта развития событий. Либо находится какая-то невиданная фишка, а может, и не одна, либо человек, который за счёт своей энергии сможет эту стену проломить. Но в обоих случаях нужна подходящая песня. Подходящая, не значит евровизионнаная, а подходящая этому событию. Есть условный формат “Евровидения”, то есть, можно сказать, что среднестатистическая песня вот такая. Но вот такая песня никогда не побеждает. И делать её смысла нет. И когда я слушаю купленные сегодня песни, я понимаю, что они не побеждают. Наши артисты не понимают этого, потому что у них нет цели победить, а в лучшем случае поучаствовать в финале национального отбора. Но плохого в том, что какие-то исполнители покупают песни у зарубежных авторов, нет, потому что в конце концов на нашей эстраде появится несколько качественных треков.
Алейников: Не вижу смысла продавать свои песни, чтобы кто-то вышел на национальном отборе и все сказали: "Ну, красивая песня". Такое уже было. На сегодняшний день я не хочу таких вариантов. Если теперь что-то пишу, то пишу с пониманием, что это может победить.
Малиновский: Мало хорошую песню отправить. Надо отправить артиста, которого у нас реально любят, который интересен нашим зрителям. Мы недавно обсуждали, кого позвать на корпоратив. Возникает только два имени: Дима Войтюшкевич и Солодуха. Всё.
Алейников: Фрик на "Евровидении" — это лучше, чем фолк. Это более доступно и понятно всем.
Малиновский: Солодуха бесконечно катается по Беларуси. Его любят. Я видел, как публика, которая изначально была настроена к нему скептично, потом балдела на его концертах. Почему нет? Почему европейская публика не будет балдеть точно так же?.. А вот “Троице” на "Евровидении” надо ехать вместе с Гюнешь. “Троица” слишком камерная. Нужно брать какую-то динамичную песню, и чтобы Кирчук был не основным вокалистом — он очень колоритный, у него клёвый голос, но ему нужно быть на бэк-вокале. А спереди ставить кого-то более поджвижного, более молодого, который будет притягивать внимание к себе.
Малиновский: Мы слишком серьёзно относимся к “Евровидению”. Это не “Славянский базар”. Здесь не нужны супермегавокальные данные, хотя это тоже важно.
Алейников: Не согласен. Что значит слишком серьёзно? Если бы мы к нему отнросились серьёзно, мы наверное уже бы достигали большего. Потому что серьёзное отношение — это анализ, это совершенно другая работа, это другие цели. В других странах отбор на “Евровидение” проводится для того, чтобы выиграть, а не для того, чтобы поучаствовать. А мы каждый раз гадаем, войдём в финал или нет. Вошли. О! Результат! Слушайте, чем мы занимаемся, если для нас 16-е место — это хорошо?!
Малиновский: Алексеев — самое известное имя в нашем отборе. И хотя бы поэтому за него будут голосовать Россия, Украина и Беларусь. И в нашем отборе — поклонницы.
Алейников: У девочек сейчас денег нет. Одно дело прийти и посмотреть на него вживую, а другое — со своего телефона отправлять деньги. Это разные вещи. В прошлом году я баловался “Евровидением” и крайне несерьёзно к нему отнёсся. Но тем не менее, в последний момент за три часа до мероприятия решил, что ай, всё-таки проголосую. Кинул друзьям тысячи полторы долларов, они сидели и голосовали. Я совершенно честно это говорю. В этом голосовании нет смысла. Это соревнование тех, у кого сейчас есть деньги и кто готов их потратить. К народу и голосованию это не имеет никакого отношения. И ради чего устраивать Белтелерадиокомпании это шоу, я не понимаю.
Алейников: У Brutto гораздо больше шансов выиграть национальный отбор, чем у большинства нынешних претендентов. Потому что это живая и настоящая энергия, это читается. Есть, наверно, вопрос к песне, но для меня Brutto — это что-то реальное, на “Евровидении” я представляю себе эту группу. Потенциально они могли бы победить и на самом конкурсе, потому что есть величина личности.
Малиновский: Здесь я с Максом абсолютно согласен. Идея классная, смотрятся замечательно, нужна песня. Потому что к тому, что они поют сейчас — есть вопросы, конечно.