Фабрика Roshen, принадлежащая президенту Украины Петру Порошенко, проработала в Липецке 13 лет. Это было одно из крупнейших производств города, продукция отсюда продавалась не только во все регионы России, но и за рубеж. Весной 2017 года Следственный комитет России арестовал счета фабрики по делу о мошенничестве. Тогда же все производство остановилось. А летом того же года фабрику законсервировали — около 700 работающих сотрудников сократили, оставив лишь пару десятков человек следить за порядком. Громадское побывало на фабрике в Липецке, чтобы понять, как сейчас живет производство, ставшее заложником российско-украинского конфликта.
У Roshen в Липецке было две площадки — одна в центре города, другая в поселке Сенцово, в 20 километрах от города. Еще одна площадка должна была появиться в селе Косырево, тоже близко от Липецка, но стройку остановили в 2015 году — как раз в год сдачи объекта в эксплуатацию. На фабрике сейчас осталось работать пара десятков человек — это охрана и технический персонал, который следит за оборудованием. Как только фабрика снова начнет работать, его нужно будет быстро привести в порядок и запустить. Здесь не сомневаются в том, что это точно произойдет.
В административном здании Roshen в центре Липецка нас встречает Юрий Александрович — начальник охраны. Ему около 60 лет, на Roshen он работает со дня основания фабрики. На рабочем столе в его кабинете лежат визитки с надписью Roshen. Конфеты Юрий Александрович не предлагает — говорит, давно закончились. И сокрушается — раньше на Roshen никто из гостей-журналистов впустую чай не пил.
Украинские журналисты приезжали в Липецк несколько раз, уже после 2014 года. Петр Порошенко выиграл президентские выборы, пообещав продать свой бизнес, но слово не сдержал. Производство, успешно работающее в России, стало причиной критики президента со стороны оппонентов и СМИ. Тогда фабрикой и заинтересовались украинские журналисты. До 2014 года сюда заглядывали разве что местные журналисты — делать репортаж о «маленькой Европе в центре Липецка». Юрий Александрович несколько раз подчеркивает, что такого производства, как на Roshen, не было нигде в России.
«Я, конечно, не могу сказать за всех, — говорит он. — Но по кондитерке я как бы в курсе. Так вот нигде такого не было. Такого уровня, действительно европейского, такого масштаба, не было нигде».
Цех в центре города был самым маленьким — здесь производили карамельные конфеты и вафельные тортики, последние, правда, редко, чаще под заказ. Юрий Александрович ведет экскурсию по территории, засыпанной снегом. Он вздыхает: раньше, даже в самую снежную погоду, здесь всегда было чисто. Показывает на несколько машин, которые стоят возле забора и говорит: «Вот и все, что осталось. А раньше тут столько машин было… Не посчитать».
Мы едем в поселок Сенцово, где расположена главная площадка фабрики в Липецкой области. Нас везет на своей машине Владислав — руководитель технической службы фабрики, а если проще — главный электрик. Под зеркалом заднего вида в салоне висит георгиевская ленточка. Владислав сам украинец, из Славянска Донецкой области, но в Липецк уехал давно, еще в нулевые. Как он сам говорит, работы не было, а в Липецке ему предложили хорошую должность.
«Отец сказал — Липецк ничего, красивый город, езжай», — смеется он, вспоминая свой переезд. Владислав долго не задумывался, в итоге, осел в Липецке, женился на местной и получил российское гражданство.
Юрий Александрович из окна показывает Липецк — вот политехнический институт, вот главное городское предприятие Новолипецкий металлургический комбинат, достопримечательности на этом заканчиваются. Дороги в Липецке часто разбиты, грязь на них рыжего цвета — следствие выбросов и реагентов, которыми посыпают лед. Обычный промышленный город, где тем, кто не работает на заводах, больше негде зарабатывать деньги. Roshen для липчан был своеобразной золотой жилой — здесь зарплаты всегда были выше, чем в среднем по-городу.
На входе в фабрику в Сенцово нас встречают три собаки — они не лают на чужих, а наоборот, ластятся и даже немного попискивают. Здесь их подкармливают охранники, а чужие почти не ходят с тех пор, как фабрика не работает. Охранники уверяют, что даже хулиганов нет: «Люди знают, что вернутся сюда работать, поэтому зачем им что-то портить?».
В цехах очень холодно, даже холоднее чем на улице — отопления здесь давно нет, свет остался не везде. Оборудование фабрики упаковано в пленку и смотрится одиноко посреди большого помещения. Владислав показывает на стенды. Раньше там хранились конфеты: одни были в правильной упаковке, другие — в бракованной. Теперь их нет — разобрали сотрудники, хотя запах конфет до сих пор чувствуется в воздухе. Пол липкий, с карамельными потеками. Здесь скользко как на липецком гололеде.
«Сырость. На оборудовании — сахар, оно все оседает, — поясняет Владислав. — Вот и получается такой каток».
Владислав работает на фабрике с 2010 года. Говорит, что ему тут понравилось в первый же день — хорошее оборудование немецкого производства, хорошие условия труда. Владислав любовно потирает фирменную спецовку, которую ему выдали на работе и несколько раз повторяет, что на фабрике бесплатно и вкусно кормили, а сенсорные умывальники он вообще впервые увидел именно здесь. Юрий Александрович добавляет — одежду сотрудников тоже стирали за счет фабрики. Вряд ли такие условия встретишь еще где-то.
Когда в 2014 году Петр Порошенко стал президентом, на фабрике почти никак не отреагировали. Хотя Юрий Александрович говорит, что бывали случаи, когда водителей вылавливали и били за работу на «фашистской фабрике». Но такое случалось редко. Главное, что знали о фабрике — что здесь хорошо платят и хорошие условия. А остальное не имело значения.
«Ну, говорили, конечно, что фабрику могут закрыть, — рассказывает Владислав. — Но больше надеялись, что все будет нормально. Что будем работать, как работали, останутся только деловые отношения. Президент президентом, а бизнес бизнесом».
Но так не получилось. Уже в 2015 году на фабрике начались проблемы. В апреле Следственный комитет России провел обыски «по факту мошеннического хищения денежных средств в сумме 180 млн рублей ($3,1 млн) путем незаконного возмещения из бюджета Российской Федерации налога на добавленную стоимость ОАО “Липецкая кондитерская фабрика «Рошен”». В украинском офисе назвали такие действия «неправомерными».
Затем СК несколько раз арестовывал счета имущества, Roshen оспаривал это в судах, напряжение в украинском обществе нарастало. В январе 2017 года в Roshen заявили, что закрывают производство. Консервацию объектов запланировали на апрель 2017 — тогда все производство остановили. Людей начали сокращать летом того же года. Юрий Александрович говорит, что все неустойки выплатили — обиженным никто не ушел. А потому он уверен, что все бывшие сотрудники вернутся на фабрику, как только она снова заработает.
«До сих пор, только слух по городу пойдет, что мы снова работаем, мне уже звонят: а правда? А когда можно вернуться, — говорит Юрий Александрович. — Поэтому я уверен, как только все запустится, почти все вернутся на работу. Хотя многие устроились уже. Особенно начальники. У нас здесь было много молодых специалистов, они сейчас ушли на другие кондитерские фабрики, на хлебзаводы. Но я уверен, что и они придут. Потому что так как здесь, не было нигде».
Третья площадка Roshen в Липецке так и осталась недостроенной. Новый цех должен был работать на экспорт и по масштабам превосходил любую фабрику Roshen в Украине. Но в 2015 году, из-за всех появившихся проблем, стройку решили остановить. Она начала постепенно разрушаться, хотя и здесь стараются поддерживать все на должном уровне. И охрана стоит так же, как и везде.
— Как вы относитесь к Петру Алексеевичу?
Владислав задумывается — не знает, как ответить на этот вопрос.
— Как я к нему отношусь… Как к бизнесмену, который такое хозяйство отгрохал и поддерживал его всегда на должном уровне, — хорошо. А как к президенту — не знаю. Я в своей стране не могу разобраться, что о другой говорить.
Владиславу, в отличии от остальных 700 сотрудников, считай повезло — он остался и при своей должности, и при окладе. Хотя, конечно, работа уже не та, что раньше — меньше стало творчества, объясняет он. Говорит, что сам точно не уволится. Но вообще верит, что вскоре фабрика заработает. Правда, как это произойдет — точно не знает.
«Вдруг все наладится, вот откуда вы знаете, — оптимистично заявляет он. — У нас может в стране поменяется все в лучшую сторону. Может не через пять лет, может и не через 10 — я уже и на такие далекие расстояния смотрю. Конечно, я сам из Украины, я хочу, чтобы все было хорошо между нашими странами. У меня родители там, сестры, братья. Как я могу хотеть, чтобы было по-другому?».